Заведующая приемно-диагностическим отделением рассказала о своей работе

Рабжинова Людмила Сергеевна

Набираю ее номер с волнением. Мне кажется, что заведовать таким отделением может человек со стальными нервами или вовсе без них. Ожидаю услышать, как минимум, металл в голосе. Но нет. Доверие между нами установилось моментально. А ведь именно доверия мы ищем в глазах и голосе тех, к кому мы приходим с навалившейся болезнью или страхом за близких.

Как ни странно, интервью по телефону – вынужденное, в силу ограничений – дало очень ясное понимание, насколько важен голос врача. Тембр, интонация, даже скорость, с которой она говорит.

Мы говорили с Людмилой Сергеевной около часа. Она рассказывала, а мое воображение рисовало картинки из ее жизни. Вот она студентка, а тут уже земский врач, который неустанно шагает по деревенским улочкам. Затем она и педиатр, и окулист, и психиатр, заодно акушер, и Господь Бог.

А вот она уже нефролог, но по воле обстоятельств и врачебного долга, берет на себя ответственность за прием больных в самой крупной больнице Бурятии. Лицо, нерв и репутация.

    В 2003 году поступила в медицинскую академию в г. Чита. Затем – интернатура БГУ с практикой на базе республиканской, и четыре года работы в Селенгинском районе.

- Воспитание в семье было достаточно строгое. Так, после выпуска из академии я пыталась рассуждать на тему «зарплата низкая, работа тяжелая», но родители настаивали: сначала ординатура, а там «живи своей головой». И, на самом деле, работа с людьми, реально оказываемая им помощь, окончательно «влюбили» меня в медицину. Я уехала на родину, в Курумкан. Но вакансий там не было, и я решила уехать по программе «Земский доктор» в Селенгинский район, в село Гусиное озеро, близ Тамчинского дацана. Там живет около 1800 человек плюс соседние села Цайдам, Селендума. Вот там, на селе, и можно наработать настоящий опыт. Приходилось работать и днем, и ночью. И там частенько приходилось вспоминать: «Кто днем плохо работает, тому ночами приходится отрабатывать».

- Не то, чтобы очень тяжело приходилось, но иногда я работала как скорая помощь, – продолжает моя собеседница. – И лишь на третий-четвертый год стала меньше работать по ночам. Людей уже всех знаешь, многие болячки удавалось упреждать. А позже захотелось учиться дальше, развиваться. Стоял вопрос: уехать или оставаться в Улан-Удэ. Принять решение помогла мама, спросив: «Как ты сможешь мне помочь, если будешь далеко?» И я вернулась в Республиканскую больницу, ведь мне и во время интернатуры предлагали остаться в «Семашко». Я позвонила, и меня вновь пригласили. А поскольку я выучилась на нефролога – но до получения сертификата работать права не имела – меня отправили в приемный покой.

И вот, первый понедельник – дежурный день республиканской больницы. Около 180 обращений в смену. Был шок! До восьми вечера ни присесть, ни отойти! В первое время все было в новинку, интересно. Это масштабный  конвейер, который требует особого, четкого ритма, максимальной концентрации внимания – когда исключены любые лишние движения, не говоря уже об иных мыслях.  Намжилон Оксана Александровна, врач-пульмонолог, тогда нами руководила. Я все время за ней наблюдала. С каким терпением и лаской она общается с людьми. Я достаточно быстро вошла в ритм, поскольку опыт у меня уже имелся, в том числе и оказания экстренной помощи. Все-таки четыре года работы в селе, когда ты одна на всех, очень быстро учат ответственности. Потом была Москва, где я училась шесть месяцев, затем работа нефрологом, и уже после я получила предложение  возглавить приемный покой. Это было два с небольшим года назад. И ровно через месяц грянула эпопея с Covid-19.

- Каково это?

- Сейчас приемный покой не принимает «ковидных» больных, поскольку создан специализированный стационар. А раньше, в каждую новую «волну» нам приходилось принимать весь поток у себя. С февраля этого года мы полностью перешли на «терапевтических» больных и принимаем их в режиме 24/7 ежедневно.

- Тяжело справляться с потоком?

- У нас большое отделение. Сначала персонал составлял порядка  70-ти человек, теперь только в приемном покое работает 92 специалиста. Штатные врачи: 4 терапевта, хирург, лор. И врачи-совместители из других отделений. В основном, это молодежь, и это наше преимущество. Не недостаток точно.

- Кто ваши флагманы?

- Туяна Санжиева, старшая медсестра, ей по праву принадлежит звание наставника. Безупречный порядок в текущей работе – ее заслуга. И ей удается содержать этот конвейер в полном порядке, несмотря на серьезные нагрузки. Она дважды становилась лучшей в конкурсе старших медсестер. Нам поручали  организовать работу приемного покоя «ковидного» стационара на Солнечной, госпиталя ветеранов войны. И наши сотрудники идут работать. Ведь работа приемного покоя отличается от работы стационара – тут своя специфика, свои тонкости.

- Пациенты меняются? Характер, уровень требований?

- «Ковид» внес очень много коррективов. Существенно меньше стало тех, кто обращался «на всякий случай», но больше стало «самообращений», а также тех, кто покидает приемный покой, не вытерпев длительного ожидания. И тех, и других понять можно. Тяжелых пациентов стало больше, процент больных с осложнениями после «ковида» тоже растет. В 2021-м число обращений относительно 2020 года увеличилось на 9 тысяч. Наблюдается рост заболеваний, в первую очередь, сердечно-сосудистых. Есть и другие тенденции: например, растет заболеваемость среди молодежи. «Помолодели» инфаркты, инсульты. Даже 30-летние сейчас очень часто заболевают. Во-первых, из-за пагубных привычек, а также из-за стрессов. Плюс, мы должны понимать, что за последние десятилетия медицина стала стремительно шагать вперед, и в какой-то момент мы научились выхаживать недоношенных детей, младенцев с патологиями. Сейчас эти дети уже принадлежат к категории взрослого населения, взрослых пациентов, поэтому рост заболеваемости среди молодых тоже можно объяснить.

- А вообще, какие они – врачи из приемного покоя?

- Я бы сказала, что здесь у нас, в основном, люди с быстрым умом и с реактивной, мгновенной  реакцией. У нас средний и младший персонал: молодежь 23-25 лет, врачи в возрасте около 30 лет. Есть и стажисты. Это – основной костяк, которые передают опыт. С молодежью работать классно! Они мгновенно понимают и принимают новые задачи.  Противочумные костюмы в один момент освоили, постоянно оставались на связи, если нужно было выйти на внеплановое дежурство. Я категорически не разделяю взгляды о том, что «молодежь сегодня не та». Они молодцы, ребята с большим сердцем, другие люди в приемном покое и не держатся. И тут дело в искреннем желании помочь. Смотрю на них и все больше убеждаюсь, что на «входе» и должны быть такие люди – с большим и добрым сердцем. К нам попадают самые разные люди. И молодые, и старые, очень больные и не очень, бывает – нетрезвые, с улицы.

Каждый день мы имеем дело с болью, часто – со смертью, и мы не можем делить людей по принципу «нравится, не нравится». Если ошибки случаются, то «разбор полета» обязателен. И ребята внимают, исправляют ошибки, потому что в этом и заключается врачебный долг – быть там, где мы нужны больше всего, и направлять все свои силы и навыки на то, чтобы помочь людям.

Автор: Норжима ЦЫБИКОВА
burunen.ru