Эксперт Байкальского медфорума Михаил Югай: "В Сколково откроется цифровой госпиталь будущего"
14 Августа 2018
Проект Международного медицинского кластера в инновационном центре «Сколково» привлекает к себе все больший интерес. Генеральный директор медкластера Михаил Югай рассказал о том, как появление медкластера поможет трансформировать здравоохранение
— Михаил Торичеллиевич, как возникла идея строительства Международного медицинского кластера на территории «Сколково»?
— Идея кластеров сама по себе возникла давно. Это, по сути, размещение в некотором ограниченном пространстве специалистов из разных областей и генерирование на стыке этих областей чего-то нового и прорывного. Прогресс возникает на стыках, на междисциплинарных гранях, и «Силиконовая долина» как самый известный пример демонстрирует эти преимущества кластерного опыта. Сейчас кластерная экономика — это уже отдельная наука. Положительный опыт кластеризации применяют и в России. Именно так и возникла идея создания международного медицинского кластера.
Эра энергетической экономики, ресурсной экономики закончилась, сейчас становятся важны совершенно другие вещи, прежде всего — человеческий капитал. А человеческий капитал — это, в основном, образование и здравоохранение. Качество капитала напрямую зависит от того, как эти сферы функционируют. Я уверен, что нужно идти в сторону прогресса и трансформации в образовании и здравоохранении.
— Расскажите о развитии данных областей на настоящий момент.
— По уровню образования мы выглядим неплохо, а вот со здравоохранением дело обстоит хуже. Это связано с историческим развитием России: медицина у нас формировалась в бесконкурентной атмосфере, не были заложены механизмы саморазвития. Для дальнейшего развития страны медицине стоит уделять особенное внимание.
— Что повлияло на выбор места для создания кластера?
— Яблоко падает, потому что созревает. По многим причинам оно должно было упасть и преобразоваться в кластер. Почему в «Сколково»? Технология BigDatа сегодня позволяет провести анализ карты глобальных научных исследованийи и понять, какие проблемы реально интересуют человечество. Вокруг этого концентрируются, прежде всего, интеллектуальные и, во вторую очередь, финансовые ресурсы. Там, где сконцентрированы усилия, там и будут результаты.
На глобальной карте исследований мы видим очевидный «очаг» уплотнения в области биомедицины. Второй такой «очаг»образован исследованиями, связанными с новыми материалами, иинформационными технологиями. И мы понимаем, что все значимое в медицине произойдет на стыках этих областей. В «Сколково», соответственно, уже есть информационный кластер, физический кластер, где занимаются материаловедением, есть биомедицинский кластер. И наш медицинский кластер дополняет технологичную картину мира. Мы очень верим, что такая синергия технологий позволит дать импульс развитию экономики страны в целом.
— Будут ли там размещаться только международные клиники?
— Идея медицинского кластера — привлекать в страну лучшую международную экспертизу. Нам бы хотелось, чтобы через 7 лет проект был реализован, все клиники уже были построены и работали, принимали пациентов. Наш план сегодня — 10-15 клиник. Но количественный показатель по клиникам не так важен. Ведь может быть клиника, состоящая из трех человек, и может быть клиника, состоящая из тысячи человек. Разные абсолютно организации. Поэтому мы сегодня двигаемся не от таких номинальных индикаторов, а от заполнения областей здравоохранения, которые являются особенно актуальными и для россиян, и в целом для мира. Например, онкология. Первый участник медицинского кластера — израильская «Хадасса», которая известна во всем мире своими успехами в лечении онкологии. Или, например, мы знаем, что в ближайшие годы будут популярны генетические исследования, поэтому хотели бы, чтобы в кластере работали клиники с прицелом на генетику. То есть важен не вопрос количества клиник, а вопрос создания правильных конфигураций внутри кластера.
— По каким еще направлениям будут работать эти медучреждения?
— В первую очередь, мы смотрим на показатели заболеваемости и смертности в России и понимаем, что чем выше специализация по этим показателям, тем больший интерес она для нас представляет. Поэтому, в первую очередь, нас интересуют сердечно-сосудистые заболевания. Второе, как я говорил, онкология. Также, поскольку население стареет, мы все чаще сталкиваемся с таким термином, как коморбидность, когда человек страдает сразу несколькими заболеваниями и, соответственно, его лечат сразу несколько междисциплинарных специалистов.
В Голландии, где традиционно высокое качество медицинского обслуживания, давно и активно развивается именно междисциплинарный подход. Также важными направлениями для нас являются реабилитация, нейрхирургия, гастроэнтерология, пульмонология, гинекология, мужские заболевания (урология), офтальмология, лор и так далее.
— Есть ли еще критерии для отбора таких клиник?
— Клиники отбирает экспертный совет, в который входят ведущие медицинские специалисты, как российские, так и иностранные. И у нас есть несколько критериев, по которым происходит отбор: актуальность того направления, которое клиника представляет, практическая реализуемость, междисциплинарность. Цель работы медицинского кластера — создание междисциплинарной платформы в области клинической медицины, науки и образования. Поэтому если клиника планирует заниматься и медициной, и образованием, и наукой, это соответствует целям кластера.
По поводу практической реализуемости хочу отметить, что не все можно воплотить в современном мире и в конкретной стране. К примеру, у нас очень сложное законодательство по трансплантации. Если клиника собирается заниматься трансплантацией органов, в России это будет очень сложно реализовать, несмотря на актуальность направления.
— Назовите наиболее интересные примеры внедрения зарубежного опыта в российскую медицину.
— В качестве примера расскажу о таком направлении, как чек-ап (check-up). Еще пять лет назад это звучало странно для аудитории. Зачем идти в больницу, если у тебя ничего не болит? Сейчас уже многие понимают, что вещь эта совершенно правильная. Ведь гораздо проще лечить заболевание на ранних стадиях, чем запущенные случаи. Например, мы сейчас плотно работаем с известной корейской клиникой Bundang, это наиболее вероятный наш партнер в ближайшем будущем. Так вот, в Корее каждому пациенту на определенный срок поставлено прохождение обязательных чек-апов. Если там рак прямой кишки обнаружен на третьей стадии, это предмет особого разбора с участием министерства здравоохранения, это для них полный нонсенс. В России же очень много случаев рака прямой кишки диагностируется именно на третьей стадии.
Задачей кластера является продвижение технологий, которые доказали успех и эффективность, в российскую медицину.
Прохождение чек-апов, кстати, можно стимулировать экономическими факторами. Например, если человек проходит диспансеризацию регулярно, она будет стоить недорого. Так делают во многих странах. Второе: чек-ап — это очень хороший сервис. Неприятно же ходить к врачу в целом, так вот баланс отрицательных и положительных эмоций сдвигается в сторону последних за счет внимательного отношения медицинского персонала во время чек-апа и за счет того, что человеку спокойно и приветливо рассказывают о происходящем с ним. Про себя же тоже интересно узнать.
— Чем может привлечь ММК потенциальных участников?
— Мы на входе, когда начинали этот проект, думали, что интерес иностранных клиник будет только финансовым. Самое интересное, что несколько сотен клиник, с которыми мы разговаривали, имели не только финансовую мотивацию. Первое — в природе врача заложен инстинкт помощи. Медики приходят к нам, потому что понимают, что это территория, где можно и нужно развить здравоохранение. Для них сама по себе эта потребность помощи является одним из мотивирующих факторов.
Второе — есть такой тренд, медицина начинает интернационализироваться. Ведь мы сегодня не удивляемся, что глобальные корпорации присутствуют во всех странах мира? McDonalds, Coca-Cola, IKEA есть практически везде. То же самое начинает происходить и с медициной. И для клиники, в общем-то, почетно для ее имиджа, когда она имеет иностранные представительства — это подчеркивает ее высокий профессиональный статус.
Третье — людям интересно ездить по миру, общаться с коллегами, работать в других условиях. Это расширение жизни и опыта. А финансовый интерес я бы поставил только на четвертое место.
— Михаил Торичеллиевич, кто все-таки был инициатором создания «Сколково» — государство, инвесторы или ученые?
— Необходимость возникновения медицинского кластера просто висела в воздухе, и заинтересованы в этом и прогрессивные врачи, и ученые, и государство. Реальным двигателем проекта сейчас, конечно, является Правительство Москвы и лично Сергей Собянин, мэр Москвы. Москва построила первый корпус медицинского кластера — диагностический центр (под управлением «Хадасса»), проектируется второй корпус — терапевтический, идет разработка концепции госпиталя Bundang. В целом, Правительство Москвы уделяет медицине особое внимание. И это логично.
— Скажите, пожалуйста, когда клиники кластера начнут принимать первых пациентов?
— Первые пациенты появятся в диагностическом центре осенью 2018 года.
— Люди смогут приходить на прием по общему страховому полису?
— Нет, у нас есть четыре источника финансирования: частные платежи, корпоративные договора, система добровольного медицинского страхования и благотворительность. В системе ОМС у нас могут участвовать только те учреждения, которые имеют российскую лицензию. Поскольку иностранные клиники, понятно, по определению не будут работать по российским нормативам, соответственно, они не могут получить лицензию и не могут участвовать в системе ОМС.
— Предполагается ли в кластере запуск стартапов или планируется пригласить только известные клиники?
— Зависит от актуальности специализации, но основу кластера должны создавать клиники с репутацией. Что такое репутация? Репутация — это опыт, проверенный на протяжении десятилетий. Поэтому, конечно, у нас упор должен быть на клиники с проверенной репутацией с проверенным результатом, мы не можем превращаться в зону экспериментов. Стартапы могут появляться в результате научных исследований, над которыми работают ведущие клиники совместно. Мы считаем, что наука у нас будет комбинированная. Вот там, на стыке, и могут появляться стартапы.
— В каких областях теоретически приветствуется стартап?
— Стартап приветствуется тоже исходя не из областей, а из актуальности. Сейчас медицина стала открытой системой. Я не могу сказать, что допустим, актуально для медицины России не актуально для медицины Европы или Израиля. В принципе, проблемы сейчас у всех одни и те же: сердечно-сосудистые заболевания, онкология. Соответственно, стартапы будут актуальны в этих областях, для лечения, диагностики, реабилитации. Кроме того, сейчас во всем мире считается, что люди должны находиться как можно меньше времени в стационаре, во-первых, потому что это дорого, во-вторых, не имеет смысла для больного, ему дома находиться лучше. Технологии, которые помогут эту модель формировать и развивать, также могут быть актуальны.
— Вы упомянули, что корейская клиника будет участвовать в кластере. На фоне санкций придут ли в кластер западные клиники?
— Мы сейчас ведем переговоры с рядом клиник, и это клиники из Кореи, Израиля, Франции и других стран. Я бы не сказал, что санкции сильно отразились на деятельности международного медицинского кластера, так как медицина все же — сфера выше геополитики. У нас немного заинтересованных участников из США, но причины другие, не санкции. Во-первых, в США у врачей очень высокие зарплаты. Вряд ли они захотят получать меньше в другой стране. И второе — очень сложная коммуникация из-за разницы во времени. Поэтому американцы скорее хотят участвовать в любом виде консалтинга, приезжать сюда, советовать нам, как строить клиники. Но так, чтобы иметь здесь клинику и работать на постоянной основе, — эта модель не складывается.
— В каких областях медицины и здравоохранения наблюдается отставание России?
— Мы отстаем в специальностях, которые исторически не сформированы. Так, сейчас большое
внимание уделяется медицинскому менеджменту. Госпитальный менеджмент — это наука о том, как сделать функционирование больницы максимально эффективным, оптимальным. Оптимальным в смысле затратности ресурсов — не только финансовых, но и временных. Когда пациент приходит и не тратит много времени на визит в больницу, чтобы пациент максимально быстро прошел цикл лечения — от поступления до выписки, чтобы процесс работы врача был выстроен эффективно, и медик бы не перегружался. То же самое в отношении материальных ресурсов, лекарств, оборудования. В принципе, вся логистика должна быть выстроена оптимально. Второе, что у нас не развито, это междисциплинарная работа, взаимодействие медиков внутри медицинского учреждения. И третье — у нас не развита сервисная составляющая, поскольку, как я уже говорил, у нас не было конкурентной обстановки в стране долгие годы, нет того, что называется пациентским сервисом, а это очень важная тема для качества медицины.
— А в чем иностранные коллеги могут поучиться у нас?
— Думаю, профессионалам всегда есть чем поделиться друг с другом. В России очень хорошая платформа в области фундаментальных наук. И эти знания являются ценными для наших иностранных коллег.
— Как будет формироваться штат кластера?
— Доля иностранного персонала в клиниках — участниках кластера составит не более 25%. Это связано с тем, что иностранные специалисты, как правило, дорогостоящие, поэтому больше иностранных медиков просто нецелесообразно привлекать с точки зрения финансового результата.
Российские врачи — около 75-80% — будут работать бок о бок с иностранными коллегами, по их правилам, стандартам, обмениваться опытом, учиться работать в другом формате. Ведь обучение в процессе работы — самая эффективная форма обучения. В этом плане кластер создает мощную образовательную платформу для российских медиков.
— Какие задачи перед вами стоят на ближайшие годы 3-5 лет?
— Во-первых, нам нужно запустить диагностический центр, чтобы он работал с максимальной загрузкой. Вторая задача — сейчас начинается проектирование второго корпуса, который нам нужно запустить в 2020 году. Это многопрофильный корпус с фокусом на онкологию. Третья задача — строительство «Цифрового госпиталя будущего»Bundang к 2021 году. Bundang — многопрофильное медицинское учреждение Южной Кореи, первая полностью безбумажная больница. Это лучший госпиталь Южной Кореи по данным рейтинга KoreaBrandPowerIndex. И там применяется масса передовых технологических решений, например, собственная разработка госпиталя — информационная система BestCare с электронным архивом данных, системой передачи биометрических данных, «умными» системами принятия клинических решений и управления ресурсами. Bundang будет создавать на базе нашего кластера свою точную копию, цифровой госпиталь со всеми своими передовыми технологиями и методиками, так что мы сможем увидеть, как это работает на практике.